Огюст де Лиль-Адан - Будущая Ева [Ева будущего]

— А, как в «Волшебном стрелке»! — пробормотал лорд Эвальд, невольно улыбнувшись причуде великого физика.

Тот выстрелил во тьму.

— Есть! — крикнул из парка странный голос.

— Что это? — не без удивления спросил молодой лорд.

— Пустяки. Это развлекается один мой старый фонограф! — ответил Эдисон, продолжая дерзновенную шутку.

— Я отнимаю у вас образчик сверхчеловеческого совершенства! — сказал, помолчав, лорд Эвальд.

— О нет, ведь у меня есть формула, — ответил физик. — Но… я не буду больше изготовлять андреид. Мои подземелья станут прибежищем, где я буду скрываться, вынашивая новые открытия,

А теперь, милорд граф Селиан Эвальд, по стакану хереса — и прощайте. Вы предпочли мир фантазии; увозите ту, которая приобщит вас к нему. Меня же судьба приковала к тусклым «реальностям». Дорожный ящик и повозка ждут вас; мои механики, вооруженные до зубов, проводят вас до Нью-Йорка, капитан океанского парохода «Wonderful»[45] предупрежден. Быть может, мы еще увидимся в Этельвудском замке. Пишите мне. Вашу руку! Прощайте.

Эдисон и лорд Эвальд в последний раз обменялись рукопожатием.

Минуту спустя лорд Эвальд уже сидел на коне рядом с повозкой в окружении факелов своего грозного эскорта.

Странный отряд пустился в путь и вскоре скрылся за поворотом дороги, ведущей к скромному вокзальчику Менло-Парка.

Оставшись один среди сияния своих инфернальных огней, Эдисон медленно подошел к черным портьерам, ниспадавшим длинными складками и скрывавшим еще одно помещение. Он отдернул эта портьеры.

На широком канапе алого бархата, стоявшем на стеклянных дисках, покоилась женщина в глубоком трауре, стройная и еще молодая, хотя прекрасные черные волосы у висков уже серебрила седина. На лице со строгими и пленительными чертами и чистым овалом застыло выражение какого-то сверхъестественного покоя. Рука, свисавшая на ковер, держала рупор электрофона, рупор был помещен в своеобразную маску, подбитую ватой, так что, заговори эта женщина, никто не мог бы ее расслышать, даже если бы находился здесь же.

— Что ж, Сована, — произнес Эдисон, — вот наука и доказала в первый раз, что способна исцелить человека… даже от любви!

Ясновидящая не ответила, и физик взял ее за руку: рука была так холодна, что он вздрогнул; наклонившись, Эдисон убедился, что пульса нет и сердце не бьется.

Долго-долго пытался он пробудить спящую с помощью магнетических пассов — все было напрасно.

По прошествии часа, полного тревоги и бесплодных волевых усилий, Эдисон осознал, что та, которая казалась спящей, навсегда покинула мир людей.

Недели три спустя после описанных событий мистер Эдисон начал испытывать беспокойство: ни писем, ни телеграмм от лорда Эвальда не было.

Как-то вечером, в девятом часу, сидя в одиночестве у себя в лаборатории и просматривая под лампой одну из главных американских газет, он наткнулся на нижеследующие строки, каковые привлекли его внимание и были прочитаны им дважды в глубочайшем смятении:

«Ллойд. Новости с моря. Официальное сообщение

Известие о крушении парохода «Wonderful», которое мы опубликовали вчера, только что подтвердилось; сообщаем грустные подробности трагического события.

Пожар вспыхнул в кормовой части судна в грузовом трюме, где по неизвестной причине взорвались бочки с горючим и спиртами.

На море штормило, и пароход подвергался сильной килевой качке, а потому стена огня мгновенно надвинулась на багажный трюм. Сильный западный ветер раздувал пламя, так что и оно, и дым были замечены одновременно.

Все триста пассажиров мгновенно проснулись и в беспорядке высыпали на палубу, не зная, что предпринять в преддверии неминуемой гибели.

Произошли ужасные сцены.

При виде пекла, надвигавшегося с пугающим потрескиванием, женщины и дети испускали громкие и отчаянные вопли страха.

Капитан объявил, что через пять минут судно пойдет ко дну, и все бросились к спасательным шлюпкам, которые за несколько секунд были спущены на воду.

Первыми они приняли на борт женщин и детей.

Во время этих ужасающих сцен на нижней палубе произошел странный инцидент. Некий молодой англичанин, лорд Э***, схватив багор, пытался силой прорваться в багажное отделение, где бушевало пламя.

Он сбил с ног помощника капитана и боцмана, пытавшихся его удержать; и понадобились усилия не менее чем полдюжины матросов, чтобы не дать ему погибнуть в огне, куда он рвался в явном приступе буйного помешательства.

Отбиваясь от них, он твердил, что любой ценой хочет спасти из пламени, становившегося все свирепей, ящик, в котором находится нечто столь драгоценное, что он предлагал колоссальную сумму — сто тысяч гиней — тому, кто ему поможет; впрочем, попытка такого рода была бы не только невозможна, но и бесполезна, поскольку шлюпки едва могли вместить пассажиров и экипаж.

Молодого лорда пришлось связать, что стоило немало труда, поскольку он выказывал недюжинную силу; в конце концов он потерял сознание и был принят последней шлюпкой, пассажиров которой к шести часам утра взял на борт французский сторожевой корабль «Грозный».

Первая спасательная шлюпка, перегруженная женщинами и детьми, опрокинулась. По предварительным подсчетам, погибло не менее семидесяти двух человек. Вот имена некоторых из этих несчастных жертв.

(Далее следовал официальный список, в первом десятке имен значилась мисс Эмма-Алисия Клери, оперная певица.)»

Эдисон в ярости отшвырнул газету. Нажав на стеклянную кнопку, он погасил все лампы.

Несколько мгновений он ходил взад-вперед в полной темноте.

Вдруг зазвонил звонок телеграфного аппарата.

Физик включил слабую лампочку около аппарата Морзе.

Три секунды спустя, схватив телеграмму, он прочел следующее:

«ЛИВЕРПУЛЬ. МЕНЛО-ПАРК НЬЮ-ДЖЕРСИ США 17.2.8.40 ИНЖЕНЕРУ ЭДИСОНУ

Друг, не могу утешиться, утратив Гадали, скорблю только о ней. Прощайте. ЛОРД ЭВАЛЬД».

Прочитав эти слова, великий изобретатель рухнул в кресло, стоявшее возле аппарата, рассеянный взгляд его упал на столик черного дерева; в лунном свете белела прелестная рука; пальцы, унизанные волшебными перстнями, казались еще бледнее! Затем, опечаленный и задумчивый, он перевел взгляд в ночную тьму за распахнутым окном и, весь во власти новых для него чувств, некоторое бремя прислушивался к свисту зимнего ветра и треску черных сучьев; затем, когда взгляд его переместился ввысь, к древним светилам, бесстрастно горевшим среди тяжелых туч, к ним, бороздившим бесконечность небес с их непостижимой тайной, он вздрогнул в тишине — наверное, от холода.

Пер. А.Косс.

"Да будет свет!" (лат.).

«Будьте как боги!» (лат.)

Я вас! (лат.)

Angelus (domini) — ангел божий (лат.).

«Се человек» (лат.).

В душе (ит.).

Братья-искупители (исп.).

Пер. С.Маршака.

Венеры Победительницы (лат.).

Изваяние под покрывалом в Саисе (нем.).

Следовательно (лат.).

Много тысяч поцелуев! (англ.).

Без чего нет (лат.) Здесь: непременное условие.

Все женщины так делают (ит.).

Утешительница удрученных (лат.).

Они добрались до моря Мрака, дабы разведать, что в нем находится (лат.).

Усыпальницы (лат.).

Легок спуск через Авери (ит.).

Привет, радостный свет! Дитя небес! Перворожденная! (англ.)

Чистая богиня (ит).

Дом, домашний очаг (англ.).

Да почиет (лат.).

Поощрительные возгласы во время исполнения испанских народных танцев.